Байкальская экспедиция (2018)

Пролог	Основная часть
1 Иркутск	1 Улан-Удэ
2 Усолье-Сибирское	2 Тарбагатай
3 Ангарск	3 Тугнуйская долина
4 Петровский Завод	4 Гусиное озеро
5 Улан-Удэ	5 Кяхта
6 Баргузин	6 Устье Селенги, Бабушкин
7 Святой Нос	7 Байкальск
8 Горячинск	8 Слюдянка
	9 Кругобайкальская ж/д
	10 Тункинская долина
Эпилог	11 Листвянка
1 Ольхон	12 Иркутск

Участники: AlexeyBaturin, Atsirlin

Сроки: 7-23 июля 2018 года

Средства передвижения: поезда, автобусы, личный и прокатный автомобили

Изображения на Викискладе: Commons:Category:Russian Wikivoyage expedition Baikal 2018

Пролог

Часть 1: внезапно, Иркутск

7 июля 2018 года

Залог удачной вики-экспедиции — спонтанность. В прошлый раз мы корректировали маршрут при участии авиакомпании S7, отменившей нужный рейс в Новосибирск и предложившей на замену Кемерово. На этот раз S7 сработала хорошо, зато подкачала погода. Начать поездку планировалось с Читы, о которой Википедия сообщает, что это «один из самых солнечных городов России». В нужные два дня солнца, конечно, не ожидалось — вместо него в прогнозе имелся проливной дождь, который по факту был, видимо, не таким проливным, как обещали синоптики, но всё же дождём, поэтому решение спонтанно поменять билеты на Иркутск с нежаркой и временами даже солнечной погодой оказалось совершенно оправданным, да ещё и привело к экономии аж в 8000 рублей. Хозяйке на заметку: если брать билет S7 с багажом, сдать его можно в любой момент с потерей чуть больше тысячи рублей. Более того, можно сдать билет за пару дней до вылета, а потом купить точно такой же, но уже подешевевший, и — сэкономить. Непостижимые реалии российского ценообразования.

Так или иначе, в планируемом маршруте Чита стояла первой, а Иркутск — последним. Историческим в центре Иркутска является каждый второй дом, поэтому к моменту начала поездки Чита была проработана хорошо, а Иркутск не был проработан никак. Тактика «занятого путешественника», начинающегося знакомиться с городом по дороге в аэропорт, в этом случае полностью себя оправдала. Иркутск умеет удивлять, и в него, наверное, даже лучше ехать без подготовки.

Лейтмотив здешней архитектуры — эклектика на стыке востока и запада, сочетание самых немыслимых ингредиентов: православные храмы с монгольским декором, деревянные особняки, напоминающие павильоны в садах китайских императоров, сталианс с сильнейшим влиянием модерна. Особенно удивительно видеть это на фоне малоэтажности и общей провинциальности. Город вроде бы неброский и скромный, но за день удаётся обойти лишь половину центральной его части. Исторические здания начинаются прямо рядом с аэропортом, что тоже кое о чём говорит.

В этнографическом плане Иркутск не менее любопытен. Из всех российских городов тут наиболее выражено китайское присутствие, причём вывески на китайском не привносятся сверху администрацией, как в аэропорту Шереметьево или на Московском вокзале Санкт-Петербурга, а идут из народа и напечатаны на принтере (вариант «написаны от руки», как можно догадаться, в случае китайского не работает). Сразу можно понять, куда ходят китайские туристы, хотя догадаться об их интересах порой непросто. Вот, например, надпись на китайском на входе усадьбы Трубецкого — музея декабристов. Музей неплохо адаптирован под иностранцев, история Сенатской площади и сибирской каторги полностью переведена на английский язык, но если западных туристов ещё можно заинтересовать декабристами как первыми в России борцами за свободу и демократию, то чего здесь ищут (и что находят) китайцы — решительно непонятно.

Впрочем, китайцы в Иркутске — не только туристы. В городе издавна обитает соответствующая община, она держит собственный рынок, магазинчики, рестораны: заметно адаптированные под российские вкусы, без грамматических ошибок в меню и с русскоязычными официантами, но всё же с ярко выраженным национальным оттенком. Любопытно, что во Владивостоке типичные китайские кафе представляют собой грязноватые заведения низшей ценовой категории, а в Иркутске они уже совсем не такие дешёвые, но и заходить в них не страшно. За «народные» же кафе в Иркутске отвечают буряты, чьи типичные заведения обнаруживаются под вывесками "Cafe Позная". Интересно, как это переводит Google Translate, и бывают ли в таких местах иностранцы? --Alexander (обсуждение) 08:53, 8 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 2: промышленная Ангара

8 июля 2018 года

Приезжающие в Иркутск туристы непременно едут на восток, к Байкалу. На запад вдоль Ангары отправляются совсем другие люди, и видно это сразу — стоит только придти на иркутский вокзал. Он, кстати, очень напоминает вокзал во Владивостоке, поскольку тоже стоит в стороне от центра города, у воды, и представляет собой главный на сотни и тысячи километров вокруг транспортный узел. Воскресенье восемь утра, город ещё спит, оправляясь от ночного просмотра футбола, но на вокзале жизнь кипит. Группа французов пьёт чай в отвратной вокзальной столовой, стайки китайских туристов идут гуськом за руководителями своих групп: все ждут туристический поезд, следующий по Кругобайкальской железной дороге. В электричку же западного направления садится совсем другая публика — настолько другая, что и ноутбук открывать в поезде страшно. О чём эта публика между собой говорит, тема отдельного рассказа, но лучше не будем углубляться, да и экспедиция у нас историко-культурная, а не этнографическая.

Ниже Иркутска находятся два промышленных города — Ангарск и Усолье-Сибирское (не путать с просто Усольем на севере Пермского края). Они, в общем, небезынтересны, но оттенены Байкалом настолько, что даже увлечённые краеведы не очень-то их жалуют. Если про Ангарск что-то ещё известно, то единственный репортаж об Усолье в небезызвестном ЖЖ-сообществе russiantowns вызывает лишь один вопрос: зачем автор отчёта вообще туда потащился, и не мог ли он наснимать того же самого где-нибудь поближе? Хотя город, конечно, интересный — просто автор отчёта не потрудился выяснить, что же в Усолье есть.

Усолье и правда находится не в лучшем состоянии: ямы, пыль, покосившиеся заборы, разбитые трамвайные рельсы, однако источники не врут — в городе почти 250 объектов культурного наследия, в основном деревянных домов с чудесной резьбой, не уступающей иркутской, а она, в свою очередь, просто не имеет себе равных. Как и в случае каменных зданий, иркутские строители давали волю фантазии, совмещали всё, что находили, и придумали множество оригинальных мотивов. Удивительно, но резьба находится в лучшем состоянии, чем городская инфраструктура, да и жители города не бедствуют: например, любят полакомиться заморской кухней. Заведений общепита в городе замечено всего два: ресторан «Мюнхен» при сауне и кафе «Харбин» при самом себе. Под вывеской китайской кухни в меню почему-то преобладала японская, а в рисе были густо намешаны русские солёные огурцы, но посетителям всё нравилось, и они оставляли в кафе вполне столичные суммы. Ещё в Усолье обнаружились байкеры, повесившие на свой офис (расположенный, разумеется, в резном деревянном доме) табличку «памятник архитектуры». Вторая такая табличка (вернее, сделанная краской надпись) имеется на очень красивом, но практически разрушенном здании дачи иркутского архитектора Рассушина. Других достопримечательностей в Усолье, по версии городской власти, нет.

Автобусное сообщение в Иркутской области не сильно отличается от среднеазиатского. Иными словами, автобусы отправляются откуда угодно, но только не с автостанции. В Усолье они довольно легко локализуются в районе станции железнодорожной, так что уехать в Ангарск не составило труда.

Ангарск совсем не похож на Усолье: это «город великой Победы», основанный после войны для эксплуатации вывезенного из Германии нефтеперерабатывающего завода — не только место с плохой экологией, но и очень достойный архитектурный ансамбль. Лет 10-12 назад, на заре Живого Журнала и тамошних сообществ, группа краеведов, по совместительству любителей советского зодчества, окрестила шахтёрский город Липки под Тулой «советским Суздалем». До Сибири вообще и Ангарска в частности те краеведы тогда не доехали, но Ангарск им наверняка бы понравился. Комплекс зданий начала 1950-х сохранился здесь в первозданном виде, от первого до последнего кирпича, и даже современных вывесок на дома повесили очень мало. Как принято говорить в таких случаях, «город проектировали ленинградцы»: на двух зданиях высятся характерные шпили, но легко себе представить, что поработали в Ангарске и местные специалисты, словно воплотившие в лепнине деревянную резьбу. Ею украшено почти каждое здание: в сочетании с бульварами, цветниками и аккуратными скамейками выглядит это прекрасно, и особенно поражает контраст: ведь в 30 км отсюда, в Усолье, нет вообще никаких признаков благоустройства.

На этой ноте (то ли оптимистичной, то ли не очень) экспедиция плавно перемещается за Байкал. --Alexander (обсуждение) 18:11, 9 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 3: во глубине сибирских руд

9 июля 2018 года

Если поменять авиабилет в Читу на такой же в Иркутск было делом пяти минут, то с железнодорожным билетом из Иркутска оказалось сложнее. За пару дней до отправления в поездах практически нет мест. Трудно понять, откуда берутся пассажиры, забивающие целиком вагоны типа Иркутск–Наушки, но факт тот, что все хотят в эти самые Наушки. Похоже, там есть что-то интересное и не упомянутое в путеводителях!

Вообще, о поездах хочется сказать многое и, кажется, наступил момент, поскольку из-за дефицита билетов пришлось ехать в купе впервые лет за десять. За годы поездок по Транссибу мне почти не встречались вагоны с кондиционером, но теплилась надежда, что где-то в купе кондиционеры всё-таки существуют. На самом деле, там существует надпись «вагон оборудован кондиционером в соответствии с классом обслуживания», и кондиционер тоже есть — в виде открытой форточки. На сайте РЖД, конечно же, значится, что вагон с кондиционером.

В плацкартных вагонах привыкаешь к тому, что люди ездят между соседними крупными городами; в крайнем случае, два отрезка вроде Омск–Красноярск. Здесь все три соседа по купе направлялись (независимо друг от друга) с Кавказа в Благовещенск(!), и как минимум двое из-за того, что боялись летать. Но гвоздём программы стал проводник, пришедший по собственной инициативе рассказать о том, как он поддерживает Путина. На эту тему в купе завязалась живая дискуссия, от участия в которой спасла лишь возможность пойти в коридор заряжать телефон. Пока телефон заряжался, мне живо вспомнился рассказ Ярослава — первая его часть. Остаётся лишь присоединиться к мудрому совету: всегда и везде, только плацкарт!

Вообще, проводник зашёл не просто так. На спуске к Байкалу поезд «попал в пробку», набрав 40 минут опоздания. Проводник связал этот факт с разливом Шилки, пытаясь объяснить пассажирам, что в опоздании виноват природный катаклизм, а вовсе не Путин (другие причины в принципе не рассматривались). Правда, от Байкала до Шилки больше тысячи километров, так что вина реки в опоздании поезда вызывала не меньше сомнений, чем политические взгляды проводника. Но если последние не представляли, честно говоря, большого интереса, то вопрос опоздания был самым что ни на есть насущным: на осмотр Петровского Завода имелось ровно 4 часа между поездами, а опоздание грозило сократить это и без того короткое время.

К счастью, в Петровский Завод прибыли без опоздания, лишний раз доказав, что российские поезда можно ускорить раза в полтора как минимум. Петровский Завод, он же Петровск-Забайкальский — место ссылки декабристов. Правильнее даже сказать, место каторги. Вообще, декабристов перемещали по Сибири настолько активно, что они успели оставить свой след едва ли не в каждом сибирском городе, который имелся в те годы на карте. Потом, много лет спустя, эти города сочли нужным открыть у себя тематические музеи. Показывают в них примерно одно и то же, поскольку свидетельств сохранилось немного, а увековечиванием декабристов страна занялась лет через сто после выступления на Сенатской площади — при жизни, этих неудачливых «революционеров» всячески пытались забыть. Сопоставлять музеи трудно, они одинаковые, но можно сравнивать дома, в которых музеи находятся. В Иркутске это изысканные и очень оригинальные особняки, а в Петровске — простой двухэтажный деревянный дом, похожий на большую избу, да ещё и соседствующий с частоколом — реконструкцией тюремного острога. Ещё в Петровске, прямо на вокзале, есть очень ассоциативный памятник декабристам. Они, как известно, разбудили Герцена, а закончилось всё Лениным, и строго эта мысль воплощена в памятнике, включая знаменитую ленинскую цитату «Страшно далеко они от народа». Герцен же и вовсе опущен как незначительный, промежуточный и ещё более далёкий от народа этап.

Если же без шуток, то Петровск — мрачное место. Вряд ли это сделано нарочно, но город устойчиво поддерживает своё «каторжное» реноме: асфальта на дорогах меньше, чем выбоин, заводы в руинах, а на лице каждого встречного отражается вся тяжесть здешнего бытия. Туристы бывают в музее пару раз в день, и в каждом, приехавшем издалека, сотрудники подозревают как минимум желающего написать о декабристах книгу (пришлось пообещать хотя бы путеводитель). Впрочем, мизерное наследие декабристов в Петровске и не главное. Он хорош как очень сохранный деревянный город в типично забайкальском окружении невысоких сопок, поросших редкими соснами. Местами этот пейзаж напоминает южно-уральский, но достаточно присмотреться, и он уже ничего не напоминает: привычные фрагменты складываются в совершенно новую картинку.

Ещё лучше наблюдать забайкальские пейзажи с поезда, следующего в Улан-Удэ (тут уже был взятый заранее плацкарт с неизменным запахом доширака, но безо всех упомянутых в начале рассказа «особенностей»). Через два часа красивая картинка заканчивается, и среди сопок появляется уродливая малоэтажная застройка, немного напоминающая трущобы крупного американского города — это столица Бурятии. --Alexander (обсуждение) 18:14, 14 июля 2018 (MSK)[ответить]

В Наушках крупный погранпереход с Монголией.--Ymblanter (обсуждение) 18:18, 14 июля 2018 (MSK)[ответить]

Железнодорожный, где поезд ходит раз в три дня. А нормальный переход в Кяхте. --Alexander (обсуждение) 19:42, 14 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 4: город двух У

9-10 июля 2018 года

Улан-Удэ — город своеобразный. Он старый, купеческий, и не лишённый архитектурных памятников: например, тут есть торговые ряды середины XIX века и пара других, нечастых в Сибири образцов классицизма. А вот то, что их окружает, вызывает смешанные чувства. Деревянные кварталы в центре города — редкий в России пример этнического района, эдакого «бурят-тауна», где в каждом втором доме находится позная или просто закусочная с тем же ассортиментом. На улицах немноголюдно, и если днём тут ещё бывают приехавшие на Байкал туристы (даже иностранные!), то к вечеру контингент состоит из одних лишь подвыпивших бурят, поэтому осмотр деревянных домов (к слову, вполне симпатичных) превращается в постоянные диалоги с ответами на вопросы типа «Ты откуда?» или «Ты чё тут делаешь?» Тот же формат общения характерен для всех бурятских посёлков, так что старый центр Улан-Удэ — республика в миниатюре. Достаточно съездить сюда, и продолжать вам, может быть, не захочется.

Есть в городе кварталы и поприличнее, где человек неместного вида не привлекает к себе столько внимания, а позы подают на красивых тарелках в приятном интерьере. Бывают даже рестораны бурятской кухни (настоящие рестораны), но в целом это тот случай, когда национального колорита в городе чуть больше, чем нужно: он ещё не так назойлив, как в Кызыле, но явно выходит за разумные рамки, сложившиеся, например, в Казани.

Удивительно при этом, что национальный музей Бурятии представляет собой невзрачное здание с очень низкими потолками и довольно странными экспозициями. Например, всю историю республики создатели музея умудрились уместить в один зал, где собственно экспонаты можно по пальцам пересчитать, а тексты с пояснениями скупы и очень формальны. Главным же «экспонатом» оказалась посетительница из Рязани, минут двадцать донимавшая смотрительницу вопросом о том, откуда в Бурятии крестьяне, если в таком климате ничего не растёт. Смотрительница отвечала уклончиво по принципу «растёт, но низенько-низенько», упирая на частный характер бурятского земледелия.

Ну а главная достопримечательность города — взирающая на людей огромная голова Ленина, бурятский «тотем», стоящий посреди собственного «дацана», одноимённой площади, где с одной стороны здание правительства, а с другой — ФСБ. Город довольно-таки суровый, и о его архитектурных особенностях, а также приятных чертах — в другой раз. А пока отправимся на Байкал, подальше от всевидящего ленинского ока. --Alexander (обсуждение) 20:41, 14 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 5: Баргузин без долины

11 июля 2018 года

«За Байкалом» — понятие растяжимое. Для жителя Западной Сибири, а тем более Европейской части страны за Байкалом находится всё то, что к востоку от Байкала, т.е. Бурятия, Чита и далее по списку. С другой стороны, внутри Бурятии есть такие места, куда можно проникнуть, лишь миновав Байкал (проехав по его берегу), и Баргузинская долина как раз из этого списка. Опрос людей, не увлекающихся ни историей, ни путешествиями, показывает, что название Баргузин (в отличие от какой-нибудь Чердыни) слышали все, но никто не знает, что же это такое. Были варианты «заповедник», «ветер», «дух».

На самом деле, Баргузин — город (ныне посёлок) на одноимённой реке и первое русское поселение за Байкалом. Как часто бывает в таких случаях, первое — не значит самое интересное. По редким описаниям и фотографиям в интернете Баргузин вообще производит тягостное впечатление, да и на месте выглядит не слишком весело: на приезжего тут смотрят пристально и недружелюбно, зашедший в кафе абориген кроет матом нерасторопную официантку, а асфальт положен всего на одной улице, где стоит и машет палкой местный инспектор ДПС (существующий, видимо, тоже в одном-единственном экземпляре). Зачем же сюда вообще ехать? За ощущением глуши и русского Севера — явления удивительно универсального, присутствующего хоть к северу от Москвы, хоть к востоку от Байкала.

Тут надо сделать лирическое отступление и сказать, что на Байкале природные зоны вообще меняются очень быстро. Улан-Удэ стоит на границе тайги и степи, здешние сопки очень напоминают окрестности Красноярска. В 50 км к северу уже типичный таёжный пейзаж предгорий Урала. Дальше Баргузинский тракт выходит к каменистому берегу Байкала, напоминающему Карелию. Ещё немного, и по другую сторону дороги появляются мелкие озёра — это опять Карелия, переходящая в Лапландию. Наконец, после 250 км пути дорога сворачивает от озера, двигаясь вдоль широкой реки Баргузин, которая зеркальной своей гладью напоминает Сухону (Великий Устюг) или Онегу (Каргополь). Так меньше чем за 5 часов из Великой Степи можно попасть на русский Север.

Баргузин — город из той же «обоймы», что Устюг, Чердынь или Енисейск: сначала стоявший на всех возможных торговых путях, а потом оказавшийся в глухом тупике, из которого никакое развитие туризма не выведет. Тут есть чудесные деревянные особняки и уцелевшие только в подобной тьмутаракани вещи вроде еврейского кладбища, но главное — сама атмосфера глуши и виды широкой Баргузинской долины, с обеих сторон ограниченной суровыми горными хребтами. По их склонам тайга, а на дне долины — степь, и над Баргузином кружат коршуны: Степь и Север соприкасаются.

До Баргузина от Улан-Удэ чуть больше 300 км. Маршрутки ходят всего три раза в день, и никакой сервис Яндекс-расписаний их график не подскажет (более того, сервис считает, что города Баргузин просто не существует). Пришлось брать машину, столкнувшись тем самым с особенностями бурятского автопроката. Он менее дикий, чем, например, в Хакасии, где в прокат дают машину без номеров, но тоже имеет свои особенности. Машина вела себя так, словно в ней был настроен ограничитель скорости: при достижении 90 км/ч она начинала ощутимо вибрировать, а езда по неровностям сопровождалась стуком, напоминающим шум отбойного молотка. До Баргузина доехать было ещё можно (на трассе всего 70 км грунтовки, остальное приличный асфальт, где отбойный молоток затихал), а вот дороги Баргузинской долины, представляющие собой форменную «стиральную доску», требовали как минимум езды в наушниках, которые к машине, к сожалению, не прилагались. Ещё одной трудностью оказалась навигация: по Баргузинской долине проходит аж асфальтированная (когда-то при царе Горохе) дорога, но на ней разрушены мосты — вместо них броды. Если же ехать с мостами, то только по «стиральной доске». После полутора часов блужданий и опасений за ещё не разбитую часть подвески пришлось возвращаться, не достигнув ни одного природного памятника Баргузинской долины. Немного жаль, но, с учётом состояния дорог и темпов их ремонта, перспектива повторной поездки выглядит не слишком реалистичной. Баргузинская долина очень ждёт путешественников с крыльями или как минимум на вездеходах. --Alexander (обсуждение) 20:41, 14 июля 2018 (MSK)[ответить]

На самом деле баргузин - это действительно (еще и) ветер. См. песню "Славное море - священный Байкал". А еврейское кладбище, причем вполне действующее, есть и в Питере, например. -- Екатерина Борисова (обсуждение) 03:26, 2 августа 2018 (MSK)[ответить]

Я был на Преображенском кладбище, и это совершенно другое. Именно потому что действующее. А Баргузинское похоже на те, что кое-где сохранились на Украине. Ареал их распространения как раз строго на российской границе и заканчивается. --Alexander (обсуждение) 09:47, 2 августа 2018 (MSK)[ответить]

В Баргузине из всех сибирских городов был самый большой процент евреев, кажется, треть.--Ymblanter (обсуждение) 23:40, 2 августа 2018 (MSK)[ответить]

Часть 6: курорты Байкала

12-13 июля 2018 года

Для жителя Европейской части страны слово Байкал звучит заманчиво и загадочно одновременно. Байкал, Камчатка, Курилы — это места, где все, в принципе, хотели бы побывать, но обычно не имеют средств доехать или как минимум не знают, с чего начать. Допустим, что средства есть — тогда остаётся главный вопрос: куда, собственно, ехать?

Ответ тривиален — на один из курортов. Они есть со стороны Иркутска у истока Ангары, вдоль южного берега Байкала, где проходит железная дорога, и со стороны Улан-Удэ вдоль Баргузинского тракта. В один из последних, Горячинск, вики-экспедиция и направилась.

Надо сразу сказать, что курорт на Байкале — это не то, что на озере Балатон или, скажем, Балтийском море. С восточной стороны Байкала свои представления об эстетике и комфорте. Например, наряду с туристами на курорте отдыхают коровы. Они вальяжно лежат на центральной площади посёлка, мешая проезду машин, и громким мычанием высказывают замечания к уровню сервиса. Это можно было бы считать местной особенностью, колоритом, но коровы оставляют за собой следы, которые местные жители собирают потом в ведёрко и разносят по огородам. Приятного отдыха.

Можно соприкасаться с природой не в центре посёлка, а прямо на побережье. Там картина другая: построены новые базы отдыха, предлагающие проживание и трёхразовое питание в духе школьной столовой с малосъедобными буузами и блюдами «китайской кухни». На одной из таких баз есть единственный в посёлке кофейный аппарат, где за 160 руб делают двойной эспрессо. Время приготовления — 15 мин, подают напиток почти холодным: это тоже байкальское ноу-хау.

Если вы думаете о том, чтобы расслабленно отдыхать на курорте — например, с бокалом вина и в хорошей компании смотреть на закат (что восточный берег Байкала делать, в принципе, позволяет), то организовать это будет непросто. Сначала сдует холодным ветром, потом компанию вам составят монголы, врубающие по вечерам оглушительно громкую музыку, ну а приличное вино нужно везти с собой как минимум из Улан-Удэ. С горячей водой тоже проблемы, и принять горячий душ здесь куда сложнее, чем заставить себя окунуться в холодный Байкал.

Что ещё делают на отдыхе? Ездят на экскурсии. Респектабельные туроператоры выпускают красивые буклеты с профессиональными фотографиями, но своего транспорта не имеют, и для перевозки туристов нанимают в Улан-Удэ обычные маршрутки, которые два с лишним часа трясутся по местным дорогам на пути в Забайкальский национальный парк — самое красивое место на восточном берегу Байкала (из тех, куда ведёт хоть сколько-нибудь проезжая дорога). Местность и правда красивая: можно покататься по заливу на кораблике или подняться в гору. По дороге, правда, выяснилось, что «хорошо размеченная тропа» представляет собой теряющуюся в скалах тропинку с ровно тремя указателями на 2.5 часа подъёма, но для того и пускают на гору группу с инструктором, а желающих идти без инструктора в тот день не было.

В заключение вики-экспедиция приносит свои извинения за несколько пессимистичный тон, но, как мы знаем, любое описание должно быть справедливым. Чтобы закончить на радостной ноте, отметим, что в середине июля — в разгар сезона — отдыхающих с этой, восточной стороны Байкала не так уж и много, снять комнату в гостевом домике не составляет никаких проблем, и недостатки инфраструктуры отчасти компенсируются относительной малолюдностью. --Alexander (обсуждение) 20:17, 15 июля 2018 (MSK)[ответить]

Основная часть

Часть 1: Улан-Удэ, лучший вид на этот город

14 июля 2018 года

Есть города, на которые порой интереснее смотреть со стороны. Улан-Удэ как раз из таких, при его посещении большим подспорьем будет машина, так что по возвращении с замечательных байкальских курортов финальной точкой маршрута был выбран Соцгород — расположенные на возвышенности кварталы советского времени, построенные для рабочих локомотиво-вагоностроительного завода. В архитектурном плане сравнивать их с Челябинском или Новокузнецком — всё равно, что сопоставлять центр Улан-Удэ и центр Петербурга, зато вид сверху хороший, да и Ленин показан целиком. Наряду с разудалой позой это делает его куда человечнее.

Как раз в этот момент в Улан-Удэ прибыла основная машина экспедиции под управлением AlexeyBaturin. Вооружившись универсальным транспортным средством, экспедиция первым делом направилась в Верхнюю Берёзовку, этнографический музей народов Забайкалья или, говоря простым языком, музей деревянной архитектуры. Здесь автомобиль был ни к чему: в музее проходил фестиваль народной музыки, из-за которого сотрудники полиции уже в километре от музея разворачивали все машины кроме заранее аккредитованных. Впрочем, идти пешком не запрещалось, и десятиминутная прогулка того стоила: со всей Бурятии в музей съехались фольклорные ансамбли, мирно выпивавшие под соснами в ожидании своего выступления. Со сцены звучала музыка, а музей при этом работал, и как музей он тоже очень хорош. В нём собраны замечательные деревянные особняки, каких на улицах Улан-Удэ давно не осталось, реконструированы бурятские жилища, старообрядческие дворы и даже эвенкийские чумы (север Бурятии — настолько север, что там живут и такие народы или, правильнее будет сказать, только такие).

В завершение первого дня экспедиция заехала в расположенный на горе дацан «Ринпоче Багша» — прекрасную видовую точку, с которой весь город как на ладони. Участники экспедиции уже знали, что в дацане нужно обходить территорию по часовой стрелке и крутить по дороге все барабаны (это заменяет буддистам чтение молитв). Барабанов, к удивлению, не оказалось, и круговая дорожка больше напоминала тропу здоровья, проложенную, как нетрудно догадаться, по склону горы. Обычно дацаны устроены в Бурятии крайне неряшливо, поскольку, как и всюду в буддизме, содержание преобладает над формой, но в «Ринпоче Багша» оказался совсем другой случай: на территории дацана находятся филигранные фаянсовые ступы, японские сады и беседки, посвящённые животным восточного календаря. Иными словами, религией тут и не пахнет. Жители города ездят в дацан просто погулять, а участники экспедиции присоединяются к их выбору. --Alexander (обсуждение) 20:17, 15 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 2: Старообрядцы и степи

15 июля 2018 года

Степи Тугнуйской долины, вид от камня «Табан-Хурган»

В этот день у экспедиции не было заранее продуманной программы. Всё вертелось вокруг поездки в Кяхту, куда нужен был пропуск, но выдают пропуска только в будние дни, поэтому воскресенье 15-го оставалось для неторопливых поездок по окрестностям Улан-Удэ. Начать решено было с села Тарбагатай, в прошлом старообрядческого, а ныне просто райцентра по Читинскому тракту. Как и всюду в Бурятии, очень трудно предварительно оценить, что в селе смотреть и насколько это интересно. Сомнений не вызывала лишь скала «Спящий Лев», с которой и начали. Скала стоит прямо у дороги, с неё открываются изумительные виды на Селенгу. Ландшафт здесь уже совершенно степной, и невозможно поверить, что глухая тайга начинается рядом с Улан-Удэ, т.е. совсем неподалёку.

Свернув от Селенги на восток, попадаешь в сам Тарбагатай. Строго говоря, единственная достопримечательность села — это музей старообрядцев с неясными часами работы и номером телефона, по которому участники экспедиции заранее пытались звонить. После нескольких неудачных попыток трубку, наконец, взяли, и на том конце «провода» ответил бас, говоривший односложно: «Да», «Нет», «Можно». Оставив машину на центральной площади села, путешественники пешком добрались до музея, где прямо у ворот стоял обладатель того самого баса, говоривший по-прежнему односложно и слегка недоверчиво. Потом он, правда, разговорился, оказавшись не только душой музея, но и замечательным экскурсоводом. История тут такая, что служащий в Тарбагатае отец Сергий всю жизнь собирает по окрестным сёлам экспонаты, а в последнее время ещё и реконструирует старые дома, свозя их в Тарбагатай и организуя что-то вроде собственного этнографического музея. С туристами же работает сын священника — Александр. Как раз он говорит басом: веско, размеренно, безо всяких новомодных словечек, но и удивительно ровно, не пытаясь противопоставить себя приезжей городской публике.

Музей в Тарбагатае замечательный: в нём можно не только рассматривать отдельные экспонаты, но и любоваться тем, как они расставлены. В корзины и туески заботливо положены ветки, а из прялок сложена целая композиция. Вся эта красота здорово перекликается с ажурной резьбой, которую участники экспедиции захотели увидеть не только в музейном, но и в более естественном «уличном» варианте. В самом Тарбагатае резьбы не так много, и сотрудники музея порекомендовали соседнее село Большой Куналей, куда как раз сделали новую дорогу. В Куналее экспедицию ждало удивление и разочарование одновременно. Маленькая точка, затерянная на карте где-то в стороне от больших дорог, оказалась селом на несколько сотен дворов — селом крепким, но ровным. Резьба тут почти на каждом доме, однако ничего сногсшибательного (в том числе показанных в музее настенных рисунков с павлинами) обнаружено не было. Это, впрочем, не помешало некой Ассоциации самых красивых деревень России объявить Большой Куналей одной из восьми «самых красивых деревень». Сам себя не похвалишь — никто тебя не похвалит.

Время едва подходило к обеду, и вставал вопрос, что делать дальше. По Читинскому тракту расположен посёлок с замечательным названием Мухоршиби́рь, о котором Википедия сообщает, что происходит оно от бурятских слов «тупик» и «густой лес». В посёлке даже близко нет ни того, ни другого — он стоит на федеральной трассе посреди голой степи. Делать в Мухоршибири решительно нечего (и это как раз следует из названия), однако районная администрация создала неплохой сайт с описанием нескольких природных достопримечательностей, одну из которых — скалу «Табан-Хурган» (Пять пальцев) — и решено было посетить. По дороге обнаружился дацан в Харьястке: не какой-нибудь пафосный, а простой народный, где местные жители трудились в поте лица над возведением очередного дугана. Дальше был воинский мемориал с отчётливой буддистской символикой в селе Галтай и, наконец, дорога (вернее, одинокая колея) свернула в степь к искомому камню.

Как уже говорилось, по описаниям бурятских достопримечательностей вообще трудно понять, насколько они зрелищны и что удастся увидеть, но тут был совсем уж особенный случай. Камень в форме каких-то пальцев не предвещал решительно ничего выдающегося, а оказался потрясающей видовой точкой посреди степи, изрезанной холмами и скальными выходами. По своим ландшафтам Тугнуйская долина не уступает Туве, находясь при этом куда ближе к цивилизации.

На обратном пути в Улан-Удэ экспедиция посетила Иволгинский дацан — дежурную бурятскую достопримечательность, куда возят едва ли не всех приезжих (по уверенному замечанию смотрителя старообрядческого музея, в Бурятии всего три крупных достопримечательности: Байкал, Иволгинский дацан и музей в Тарбагатае). Дацан производит странное впечатление. Круговая прогулочная дорожка (та, по которой следует гулять, раскручивая молитвенные барабаны) петляет здесь среди обычных, очень некрасивых жилых домов, вокруг которых растут сныть и крапива. Храмы при этом роскошны, но это храмы на пустыре — примерно как в Средней Азии, где архитектурные шедевры могут быть окружены грязными махаллями и горами мусора. Наверное, в этом есть своя, степная логика, но уловить её участники экспедиции не смогли и, размышляя над этим вопросом, вернулись в Улан-Удэ отдыхать перед завтрашним броском к монгольской границе. --Alexander (обсуждение) 21:36, 16 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 3: Кяхтинский тракт

16 июля 2018 года

Сколь бы прекрасными не были пейзажи Читинского тракта, дорога на Кяхту оказалась ещё живописнее. Кяхта — город на границе с Монголией — стала одним из ключевых пунктов в маршруте экспедиции, и даже не потому, что к ней был специальный интерес, а в силу особенностей режима посещения. Кяхта находится в пятикилометровой погранзоне, заехать в которую можно либо под видом транзита в Монголию, либо получив пропуск. Вариант фиктивного транзита участников экспедиции не устраивал, поскольку было известно, что проверки бывают даже внутри города, да и люди с фотоаппаратами там, мягко говоря, нечастые гости. Кроме того, некоторые интересные объекты расположены буквально в сотне метров от госграницы, где памятники архитектуры приходится фотографировать на фоне дозорных вышек, а вариант быть выдворенными в Монголию представлял бы собой самый несуразный финал экспедиции, и путешественников решительно не устраивал.

Получение пропуска — довольно забавное и малопредсказуемое мероприятие. В разных источниках фигурируют совершенно разные сроки, от пятнадцати календарных до тридцати рабочих дней. Образец заявления, выложенный на официальном сайте ФСБ России (чьим подразделением является погранслужба), оказался устаревшим, и погранслужба Бурятии принимать его отказалась. К счастью, они худо-бедно общаются по электронной почте, так что нужный образец заявления был получен, и в конечном итоге пропуск изготовили дней за пять. Оставалось только его забрать, что 16-го утром и было сделано. Попутно удалось осмотреть новенький комплекс зданий бурятской погранслужбы, расположенный у чёрта на куличиках, зато в красивом сосновом лесу и по соседству с загородным развлекательным комплексом. Участники экспедиции выбор пограничников полностью одобряют.

Незадолго до полудня экспедиция прибыла в первый (и он же последний) город Кяхтинского тракта — Гусиноозёрск. Это мрачноватое место в голой степи под сенью вечно дымящей ГРЭС. Главной достопримечательностью города оказался нестандартный памятник сидящему Ленину, осмотрев который участники, не раздумывая, направились дальше, обнаружив, что Гусиное озеро — крупный и окружённый горами водоём — гораздо лучше того города, который по нему назван.

Следующим пунктом было Гусиное Озеро, и это не повтор, а посёлок, находящийся на южном берегу, т.е. напротив города Гусиноозёрска, который расположен на северном. Именно в посёлке Гусиное Озеро находится Гусиноозёрский или Тамчинский дацан, один из старейших в Бурятии. Его история не отличается оригинальностью: закрыт в 1930-е гг., восстановлен в 1990-е, но некоторые здания вроде бы сохранились, а один из храмов так и вовсе перевезён в этнографический музей под Улан-Удэ. Участники экспедиции не берутся судить о возрасте и аутентичности зданий, зато отмечают, что стилистически Гусиноозёрский дацан более однороден (и потому симпатичен) чем, например, Иволгинский. Людей сюда едет масса, т.е. место и правда особенное.

Благодаря дацану, в Гусиное озеро проложена асфальтовая дорога, хотя само село выглядит вымирающим: многие дома стоят без окон и медленно разрушаются. Но ещё хуже ситуация в расположенном неподалёку Новоселенгинске, некогда крупном городе, отмечавшем переправу через Селенгу и середину Кяхтинского тракта. Если в Гусином Озере есть дацан, то в Новоселенгинске — лишь никому не нужный музей декабристов (которые, конечно, успели побывать и тут). Село выглядит неживым: от дома до дома по 50-70 метров, поскольку все дома в промежутках разрушены или сгорели.

Есть, впрочем, в Новоселенгинске одно место, ради которого стоит сюда заехать или хотя бы проехать мимо. Это вид на Селенгу и стоящий за ней каменный храм, отмечающий место Старого Селенгинска. Как часто бывало в Сибири, город сначала построили на одном берегу реки, а потом перенесли на другой: так на карте появился Новоселенгинск. Сейчас он повторяет путь Старого Селенгинска, который из населённого пункта давно превратился в городище с одиноким храмом, различимым среди голой степи за многие километры. Место совершенно мистическое — забайкальский вариант церкви Покрова на Нерли, надёжно защищённый от туристов широкой рекой и полной безвестностью.

Полюбовавшись на обе стороны вымирающего Селенгинска, экспедиция направилась, наконец, в Кяхту, до которой оставалось почти 100 км. На этом пути не было вообще ничего — лишь две крохотные деревушки, да великолепные пейзажи. Юг Бурятии прекрасен тем, что здесь бескрайние степи вплотную граничат с сосновыми лесами. По дороге в Кяхту эти природные зоны сменяли друг друга раз пять, во что мозг, привычный к плавной смене природных зон, просто отказывался верить. Кяхта, как оказалось, стоит на краю песчаного соснового бора, и это в полной мере пограничный город, потому что с южной его стороны лес кончается, и в очередной раз начинается степь — на этот раз, окончательная, монгольская.

Кяхта вполне могла повторить судьбу Селенгинска. Выросший на чайной торговле город утратил в XX веке всякое торговое значение, но стал военным — здесь размещён крупный гарнизон, дорога петляет среди воинских частей, а одной из достопримечательностей является комплекс дореволюционных казарм: наверное, крупнейший в России памятник этого рода. Центр города тоже выглядит совершенно живым, в нём куда-то снуют люди, всё время что-то продают и покупают, да и маршрутки в Улан-Удэ ходят часто, чего не скажешь о Баргузине как противоположном «полюсе» старого Забайкалья. Сделав короткую остановку на перекус (первый и последний за день), участники экспедиции почти 4 часа ходили и ездили по кяхтинским улицам, осматривая старые здания. Инцидентов с пограничниками, как ни странно, не было даже при фотографировании церкви и старого Гостиного двора, где в кадр неизбежно попадают дозорные вышки, а фотограф, соответственно, с этих вышек отлично просматривается (впрочем, фотографировать монумент, расположенный в 10 метрах от контрольно-следовой полосы, участники экспедиции всё-таки не решились). Был инцидент с не вполне трезвым местным жителем, считавшим, что для фотографирования объектов культурного наследия необходимо специальное разрешение, однако закончилось всё хорошо, т.е. стороны разошлись восвояси.

На закате экспедиция направилась обратно в Улан-Удэ, чтобы на следующий день отправиться дальше: на этот раз, к Байкалу. --Alexander (обсуждение) 20:27, 17 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 4: Вдоль Байкала

17 июля 2018 года

По сравнению с почти 500-километровым броском по Кяхтинскому тракту, программа следующего дня экспедиции была гораздо куда более скромной: уехать в сторону Иркутска, осмотрев южное побережье Байкала, и где-то на нём переночевать. Тут надо объяснить, что места ночёвок выбирались довольно спонтанно. Квартира в Улан-Удэ была забронирована за несколько дней до приезда (и оказалась очень приятной, хотя в ней не работали интернет, чайник и свет в ванной комнате — последний, впрочем, удалось в конце концов включить, да так включённым и оставить; с чайником этот номер бы не прошёл, а вот интернет пришлось использовать мобильный). Жильё на Байкале искали вообще в предыдущий день, и все варианты в Слюдянке оказались не очень, зато неплохой гостевой дом нашёлся на 30 км раньше, в Байкальске, что чуть-чуть сократило и без того не слишком длинный маршрут, поэтому перед отъездом удалось ещё немного погулять по Улан-Удэ.

Фотографии в предыдущих сериях могли создать у читателя впечатление, что Улан-Удэ — это такой странный город, где остались лишь памятники Ленину, а все исторические здания свезли в этнографический музей. На самом деле, центр в Улан-Удэ таки существует, причём исторических зданий в нём более чем достаточно. Есть и симпатичные деревянные дома, и несколько интересных каменных, и пара красивых храмов в стиле сибирского барокко. Как раз последние стоило осмотреть перед отъездом, поскольку вся первая половина дня была посвящена старинным забайкальским храмам вдоль Селенги.

Сначала экспедиция направилась в Троицкий Селенгинский монастырь, интересный наличием сразу трёх старых церквей — это рекорд для Бурятии, а то и для всего Забайкалья. Кроме храмов тут сохранилось всё, что полагается монастырю: стены, башни, кельи, трапезные. Обстановка гораздо беднее, чем в монастырях Центральной России, но видно, что послушники очень стараются. Второй монастырь на Селенге, Посольский, хоть и находится примерно в том же не вполне обустроенном состоянии, смотрится ещё выигрышнее. Его Спасо-Преображенский собор украшен замечательной резьбой, нисколько не уступающей храмам Тобольска или Иркутска, а сам монастырь величественно и одиноко стоит на са́мом берегу Байкала. Не меньше собора впечатляет захоронение Посольской миссии, по которой монастырь и назван Посольским (он поставлен на месте гибели царских послов). Это ряд крестов, вынесенных за стены монастыря на отдельную площадку с видом на Байкал. В паре с дующим с озера ветром место это очень атмосферное: тот случай, когда абсолютно плоский берег в устье Селенги впечатляет не меньше гористого где-нибудь в районе Баргузина.

Для поддержания хронологии стоит сказать, что между посещением двух монастырей экспедиция заглянула также в местный райцентр Кабанск, где обнаружила лишь неплохую столовую да забавные надписи вроде «Кабанская средняя школа». В остальном Кабанск сильно напоминает райцентры Краснодарского края вроде Темрюка: живые, активные, но очень скучные. Похожее впечатление оставил соседний город Бабушкин, более известный как станция Мысовая. Культурное наследие города пропитано духом революционера Ивана Бабушкина, которому тут посвящены аж три памятника. Наиболее интересен среди них первый, ранне-советский — апофеоз наивного искусства в сером бетоне.

Ещё в Бабушкине сохранились старый сигнальный маяк Байкальской переправы и причал, к которому сто с лишним лет назад, до строительства вокруг Байкала железной дороги, прибывали паромы с железнодорожными вагонами. В городе к этим достопримечательностям относятся крайне небрежно (хотя других тут, в общем-то, нет), зато наследие Байкальской переправы очень ценят в соседнем Танхое, где есть деревянные причалы и создан даже специальный музей. Забегая вперёд, стоит сказать, что экспедиция посетила и ещё один железнодорожный памятник — старый мост через реку Выдринную. К сожалению, указателя к мосту нет, и о нём мало кто знает, в отличие, кстати, от бабушкинского маяка, где даже встречались экскурсии.

Прекрасным завершением дня стало посещение Байкальского заповедника — самой продвинутой природоохранной организации Байкала, а то и всей Сибири. В отличие от нацпарков, занятых в основном получением экологических сборов, созданием разбитых дорог и установкой на них шлагбаумов, Байкальский заповедник устраивает активную пропаганду природоохраны и помогает посетителям прикоснуться к природе, не нарушая её. Визит-центр, он же музей Байкала в Танхое, поразил участников экспедиции интерактивностью и качеством исполнения, а протянувшаяся на несколько километров экологическая тропа позволила вдоволь погулять по лесам и верховым болотам Хамар-Дабана. И то, и другое (т.е. музей и тропа, а не верховые болота) выглядит для России чем-то невероятным. Дело тут, видимо, в местных экологах, которые не ограничились закрытием ЦБК в соседнем Байкальске и занялись природоохраной как образовательной, а не формальной полицейской деятельностью. Участники экспедиции всячески их одобряют.

Последним сюрпризом дня стал город Байкальск — вернее, уровень его инфраструктуры, улучшившейся после открытия горнолыжного курорта. Участники экспедиции переночевали в аккуратном гостевом домике с прекрасно оборудованной кухней и стабильно работающим горячим душем (на другом берегу Байкала, в Горячинске, не было ни того, ни другого, хотя номер стоил в полтора раза дороже), а также поужинали на заправке — вовсе не от безнадёги, а потому что там действительно работает хорошее кафе. Завтра следующая часть байкальского берега — ещё более интересная. --Alexander (обсуждение) 21:28, 18 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 5: Изгибы Байкальского серпантина

18 июля 2018 года

Город Байкальск: Байкал сливается с небом

Утро началось с посещения Байкальска. Смотреть там, честно говоря, нечего, и участники экспедиции в этом лишний раз убедились, сфотографировав такие выдающиеся достопримечательности как памятник клубнике и памятник уху. Клубники и правда много, на трассе её продают целыми вёдрами, чего в Центральной России не увидишь. Над Байкалом висел туман, вода сливалась с небом, что как раз позволяло фотографировать всякую прибрежную ерунду, имеющуюся в Байкальске в достатке.

За Байкальском Слюдянка — то место, где при движении с запада железная дорога и автомобильная трасса спускаются к Байкалу. В самой Слюдянке огромная железнодорожная станция, на которой отстаиваются товарняки перед двумя сложными участками — подъёмом на перевал и прохождением извилистого байкальского побережья. Слюдянка — сибирское Бологое, где весь небольшой город подчинён железной дороге. На центральной его площади стоит паровоз, а главное место питания — столовая локомотивных бригад. В плане культурного наследия Слюдянка радует путешественников замечательным вокзалом из местного мрамора и десятками старых деревянных домов времён строительства Транссиба. Участники экспедиции сфотографировали некоторые из них, с сожалением отметив, что дома находятся не в лучшем состоянии, и единого ансамбля уже не создают, хотя по отдельности всё ещё выглядят стильно.

Обеду в столовой локомотивных бригад экспедиция предпочла перекус в кафе «Байкальский серпантин». Это, возможно, лучшее придорожное кафе в России. Если другие ещё могут поспорить с ним в плане приготовления блюд, то такого вида на Байкал и горы точно нет нигде больше. Забегая вперёд, стоит сказать, что в этом кафе экспедиция пообедала дважды: разумеется, в разные дни, поскольку щедрых порций с лихвой хватало на день. Как раз это и требовалось, поскольку сразу после обеда экспедиция направилась в мини-поход на Кругобайкальскую железную дорогу (КБЖД).

Как нетрудно догадаться, дорога проходит вокруг Байкала и представляет собой старую линию, проложенную в самом начале XX века до строительства современной железной дороги, спускающейся к Слюдянке через перевал. Наряду с Владивостокской крепостью, КБЖД — рекордсмен по числу объектов культурного наследия: их многие сотни, они с трудом помещаются в два списка. Попасть на КБЖД не так просто, вся она проходит по труднодоступной местности, куда на машине проехать нельзя. Поезда ходят редко, в обычное время достичь удаётся только двух крайних станций, откуда до интересных мест нужно пару часов идти пешком. Участники экспедиции выбрали промежуточный вариант, заодно проведя разведку кратчайшего, но не самого очевидного пути на КБЖД: подъехали на машине к остановочному пункту «Тёмная падь», что на основной линии Транссиба, откуда менее чем за час спустились по тропе к Байкалу и прошли вдоль КБЖД пару километров, увидев по пути два тоннеля, галерею, немалое число мостов и ещё большее число туристов, которые попадались здесь не реже, чем полосатые столбики-пикеты, отмечающие каждые 100 м дистанции.

Маршрут оказался удачным, а тропа — живописной. Ни путейцы, ни охрана, ни сотрудники Прибайкальского национального парка (к которому, формально, относится эта территория) не проявили к путешественникам ни малейшего интереса. Удалось увидеть основные типы объектов — мосты крупные и мелкие, подпорные стенки, тоннели — и даже встретить туристический поезд.

Простившись с КБЖД и вернувшись в цивилизацию, экспедиция направилась в Тункинскую долину — уходящую далеко на запад часть Бурятии, которая отделена от окружающего мира грядой Восточных Саян. Их вершины терялись в дымке, зато хорошо была видна нижняя часть долины, на остальную Бурятию непохожая. Степи тут нет, а хвойный лес чередуется с покрытыми густой зелёной травой полями. В долине процветает животноводство, коров больше чем людей, и поля вокруг деревень разбиты на участки изгородями.

В силу ограниченного времени, ехать далеко вглубь долины участники экспедиции не планировали, поэтому конечной точкой был выбран Аршан — местный курорт с минеральными источниками, расположенный в очень красивом месте у подножия Восточных Саян. Ещё Аршан — главный бурятский курорт, и этим всё сказано. На въезде стоят люди с табличками «жильё», а также «баня» и «душ». Последнее сразу настораживает, ведь в других местах жильё обычно сдаётся с душем, но — не в Аршане. В гостевом доме, где экспедиция переночевала за смешные 1080 рублей, душ был на улице, а на вопрос о температуре воды хозяйка ответила: «Ну за день-то на солнце нагрелась».

В этом весь Аршан: убогая инфраструктура, хаотичная торговля, а отдыхающих в разы больше, чем в Горячинске и на других курортах с восточной стороны Байкала. То ли близость Иркутска, то ли загадочные особенности бурятского менталитета... В сгущающихся сумерках участники экспедиции поднялись к первому водопаду на реке Кынгарга, поужинали в весьма посредственном кафе, рекомендованном как «лучшее в посёлке», и легли спать, надеясь на больший комфорт в Иркутске (который действительно не разочаровал). --Alexander (обсуждение) 05:05, 20 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 6: Байкал туристический

19 июля 2018 года

Пасмурное утро не улучшило видимость в Тункинской долине, поэтому экспедиция почти сразу покинула Аршан, совершив перед этим лишь короткую прогулку к 500-летней лиственнице — местному памятнику природы. По дороге, в селе Тунка, была сфотографирована Покровская церковь — старейшее здание в этой местности (1820), после чего в поисках лучшей погоды участники отправились обратно на Байкал.

В этот день планировалось осмотреть самую туристическую точку Байкала — Листвянку, и расположенные по дороге к ней Тальцы. Но сначала предстояло завернуть в город Шелехов, который вряд ли бы вообще появился в маршруте, не будь в Викигиде неравнодушного участника, написавшего по городу целый путеводитель. Шелехов — пригород Иркутска с крупным алюминиевым производством. Неудивительно поэтому, что выглядит город весьма преуспевающим, а после Аршана, Байкальска, Бабушкина и других подобных мест современные кафе, торговые центры и аккуратные тротуары кажутся чем-то невероятным. Достопримечательностей в Шелехове, в общем-то, нет, хотя одна церковь показалась участникам как минимум необычной и заслуживающей дальнейшего исследования.

Прорвавшись сквозь плотное движение на окраинах Иркутска, около трёх часов дня экспедиция прибыла в Тальцы. Это прекрасно оформленный музей деревянной архитектуры, имеющий всего один недостаток — обилие посетителей, особенно больших групп китайских туристов (сказывается близость Иркутска). На первый взгляд, экспонатов в Тальцах не больше, чем в Верхней Берёзовке — аналогичном музее на окраине Улан-Удэ, но при ближайшем рассмотрении у иркутян сразу чувствуется более крепкий и вдумчивый подход с тщательно проработанными экспозициями, а из деревянных домов тут создана целая улица. Вишенкой на торте служат могучие башни Илимского острога, да и расположение на берегу реки добавляет музею очарования. При всём при том он достаточно неформальный, здесь можно рассматривать экспонаты, а можно ходить по студиям, где куют и лепят, или покупать разные сувениры, коих тут продаётся великое множество. Китайские туристы активно торгуются, и некоторые продавцы охотно вступают с ними в диалог при помощи калькулятора. Официальные же сувенирные лавки отгораживаются строгой надписью типа «Цена окончательная и установлена администрацией музея». Такая вот современная этнография.

От Тальцов рукой подать до Листвянки, но это уже совсем другой мир. Листвянка расположена очень выигрышно: у истока Ангары, где гористый берег Байкала внезапно расступается, открывая речную долину. Впрочем, туристов в Листвянке ещё больше, чем в Тальцах, и в посёлке встречаются все признаки массового курорта: странные музеи, контактные зоопарки, хаотичная торговля, узкие улицы с обилием припаркованных друг на друге машин. Короче говоря, малосимпатичное место, напоминающее то ли Алушту, то ли Анапу: разве что никто не купается, но вместо раздетых обгоревших людей повсеместно встречаются люди с рюкзаками — это туристы, отправляющиеся в поход по Большой Байкальской тропе.

Поначалу участники экспедиции планировали посетить нерпинарий, чтобы увидеть пресноводного тюленя — знаменитую байкальскую нерпу, однако ни цена этого удовольствия, ни перспектива парковать машину в курортной суматохе не вызывали энтузиазма, так что взамен нерпинария решено было осмотреть музей Байкала. Он тихий, поскольку находится в стороне от массового туристического бедлама, и научный — порой даже слишком. Лучшая часть музея — аквариумы с байкальской рыбой и той самой нерпой. Рядом с музеем дендросад с маленькой смотровой площадкой, но есть смотровая площадка и повыше, куда возит кресельный подъёмник, хотя нетрудно подняться пешком минут за 15-20. Виды на Ангару и Байкал сверху замечательные: вот только зрителей, как и везде тут, многовато.

Тем временем наступил вечер, и экспедиция направилась в Иркутск, дабы наконец отвести душу по части еды. Бурятия — место для истинных гурманов, умеющих отличать вкус поз в придорожных забегаловках Тунгайской и Тункинской долин. Все заведения питания — что в городах, что на трассах — как две капли воды похожи. Обслуживания в них нет, меню лежит на барной стойке, и в нём обязательно фигурируют позы, а также привычные блюда российского общепита вроде котлет и блинов со сгущёнкой. Иркутск даёт замечательную возможность разбавить этот типичный бурятский вкус: например, блюдами китайской кухни. Ресторан «Дракон» в 130-м квартале (это туристически-развлекательный уголок с выхолощенными деревянными домами и множеством симпатичных кафе) всё ещё нёс на себе лёгкий отпечаток Бурятии: платить нужно было до еды, а не после. Впрочем, вместо порядком приевшихся поз тут подавали паровые китайские пельмени в деревянных лотках и разные экзотические салатики. Участники экспедиции остались довольны.

Завтра — завершающий день с осмотром Иркутска и некоторых окрестностей. --Alexander (обсуждение) 20:34, 20 июля 2018 (MSK)[ответить]

Часть 7: Снова Иркутск

20 июля 2018 года

Не меньше пяти городов претендуют на роль столицы Сибири, а вот у Восточной Сибири столица только одна, и это Иркутск. После диковатой Бурятии он поражает обилием иностранных туристов, развитой инфраструктурой, культурным разнообразием и, конечно, великолепной архитектурой, о которой мы уже немного рассказывали.

День выдался пасмурным, так что фотографии зданий не вполне удались, зато участники экспедиции осмотрели пару музеев. С утра сходили в краеведческий, расположенный в здании географического общества — чудесном памятнике эклектики. Экспозиция сделана по-иркутски основательно, с аутентичными предметами быта бурятов и эвенков, а также старинными картами, рассматривать которые очень увлекательно — настолько они не похожи на современные, где БАМ и Транссиб полностью перевернули транспортные связи этого огромного и труднодоступного региона.

Поскольку времени разбираться с культурным наследием Иркутска опять-таки не было, многие интересные здания обнаруживались случайно: иногда с помощью туристического маршрута — прочерченной на асфальте «Зелёной линии», а на окраинах просто из окна машины. В рабочих слободках Иркутска встречаются дореволюционные казармы, комплексы старых заводов и красивые храмы. Немногие города России могут похвастаться таким насыщенным культурным наследием.

После четырёхчасовой прогулки по городу участники экспедиции отправились на берег Ангары, где осмотрели одноимённый ледокол, работавший в своё время на Байкальской переправе. Ледокол 1900 года постройки — тоже нечастая штука, а тут он сохранился в целости и сохранности, став музеем переправы и всего Байкальского флота. Чувствуется, что делали музей очень увлечённые люди, да и смотрительницы увлечены своим делом, но — по-другому: словно малых детей направляют они посетителей из одного помещения ледокола в другое.

До заката оставалась ещё пара часов, которые экспедиция посвятила сёлам по правому берегу Ангары. В сёлах ожидались каменные храмы и резные деревянные дома. Храмы действительно были найдены и оставили приятное впечатление, а вот с домами вышел промах из-за несоответствия списков культурного наследия реальности. Сёла под Иркутском медленно, но неуклонно превращаются в дачные и коттеджные посёлки, так что это не самые интересные сёла, которые в Восточной Сибири можно посмотреть, хотя пейзажи тут хорошие: на правом берегу Ангары раскинулась холмистая лесостепь. Также был изучен один странный объект культурного наследия — каменные скамейки на посещавшейся декабристами даче Волконского. Согласно документам, это памятник аж федерального значения, но в реальности он представляет собой пару камней, в которых выдолблено нечто, отдалённо напоминающее скамейки, и бетонный мемориал по соседству. Находятся скамейки на берегу Ангары — как раз так, что города с его домами и заводскими трубами уже почти не видно. Хорошее место для летнего отдыха.

Вернувшись в Иркутск, участники экспедиции ещё раз прикоснулись к китайской кухне, но теперь уже в западном её варианте. Кафе «Лагман» с лёгким восточным колоритом и правда готовит хороший лагман, который экспедиция всячески рекомендует.

На этом основная программа завершилась, но машина экспедиции, теперь уже с другими попутчиками, отправилась в ещё одну вылазку — на Ольхон, считающийся самым красивым местом Байкала. --Alexander (обсуждение) 10:41, 22 июля 2018 (MSK)[ответить]

Эпилог

Ольхон

Пролив Малое Море, вид со стороны поселка Хужир

Скала Шаманка на мысе Бурхан — визитная карточка Байкала

Остров Еленка (Иежилхей) в Малом Море - любимое место бакланов

Мыс Хобой — самая северная часть Ольхона

Бирюзовая вода у мыса Шунтэ-Левый на севере Ольхона

21-23 июля 2018 года

Когда говорят о Байкале, после Листвянки первым делом вспоминают Ольхон. Это остров, отделённый от материка двухкилометровым проливом, пересечь который можно лишь на пароме. Летний туристический сезон и тёплый субботний день сеяли сомнения по поводу того, стоит ли вообще ехать, ввиду многократно описанных и практически увековеченных в интернете очередей на переправе и ограниченности времени. Выехав из Иркутска в 9 утра, путешественники не спеша, за 5 часов по хорошей асфальтированной дороге добрались до пролива, где природа была уже совершенно иной, совсем не похожей на южный и юго-восточный Байкал, а больше напоминавшей север монгольского озера Хубсугул. Сомнения тут же развеялись: впереди было всего около 15 машин. Переправу осуществляют три парома («Ольхонские ворота», «Семен Батагаев» и «Дорожник»), работающие в сезон на полную мощность. Первые два вмещают около 15 легковых автомобилей, а третий — всего 5. Ждать долго не пришлось, удалось попасть во вторую пачку, так что полное время прохождения переправы составило меньше часа. Загрузка и разгрузка происходила под нецензурные команды паромщиков, уставших от желающих протаранить какую-нибудь часть корабля и утопить своё транспортное средство.

В очереди на паром путешественников встретили волонтеры Прибайкальского национального парка, рассказавшие о действующих в парке ограничениях и выдавшие пакеты под мусор вместе с информационными буклетами. Забегая вперед, нужно сказать, что на Ольхоне никто ничего не контролирует: в запрещённых местах вовсю велась рыбалка, а закрытый для посещения пляж был усыпан отдыхающими и металлоломом, который отсюда, видимо, не вывозят.

Добравшись по 30-километровой стиральной доске до основного поселка Хужир, путешественники принялись искать жилье. Стоит отметить, что стоимость жилья здесь выше, чем на материке: за номер в деревянном домике, стоящем во дворе частного дома, с удобствами на улице и отвратительной шумоизоляцией пришлось отдать 2100 руб за сутки (впрочем, предела совершенству нет — полно и более дорогих и цивилизованных вариантов). Стоимость вполне обоснована сложностью доставки стройматериалов и высоким спросом в сезон: хорошие варианты уходили буквально на глазах. Впрочем, в отличие от Аршана, душ здесь был с электрическим подогревом, а доброжелательность хозяев добавляла оптимизма. Если говорить о еде, то большая часть кафе здесь типично бурятско-придорожные, но с чуть более высокими ценами.

Поселившись, решили в первую очередь посетить мыс Бурхан и скалу Шаманку — визитную карточку Байкала. Виды и правда очень впечатляющие. Количество и состав отдыхающих впечатляли не меньше. Можно было слышать (порой практически одновременно) как минимум китайскую, русскую, английскую, немецкую и французскую речь, а в соседнем домике остановились жители Эстонии. Вдоль мыса постоянно проходили катера и теплоходы, отдыхающие прогуливались на арендованных катамаранах, сверху кружил вертолет и иногда пролетал легкомоторный самолет. Все это дополнялось криками чаек, которых здесь немеряно, звуками дискотеки и исходящими откуда-то со стороны поселка ударами в бубен. Никаких признаков сакрального места, но природа завораживает, особенно на закате.

На второй день было решено отправиться на экскурсию по Малому Морю на небольшом десятиместном катере. Стоимость экскурсии — 1900 руб с человека. Первой достопримечательностью в рекламной листовке было заявлено лежбище нерп, но терзали смутные сомнения. Зверей на лежбище не оказалось, естественно, из-за того, что пару дней назад был шторм, и все нерпы куда-то уплыли. Следующей остановкой был остров Огой, известный тем, что там была установлена буддийская ступа. Третья остановка — на материке, где расположен святой источник. От причала до источников всего пара километров, хотя обленившихся туристов возят на УАЗе-буханке за 100 руб с человека в одну сторону. За полтора часа, которые путешественники находились около источников, УАЗ совершил как минимум 6 рейсов — неплохой бизнес. Последняя остановка у небольшого острова-скалы Еленка, облюбованного бакланами, которых здесь не меньше, чем туристов в Хужире.

На третий день решено было отправиться на север острова в составе экскурсии на УАЗе-буханке. Стоимость — 1100 руб с человека. Повезло с водителем-экскурсоводом: экскурсия оказалась лёгкой и очень интересной по содержанию. Загрузившись в УАЗ, первым делом отправились в представительство национального парка в центре посёлка, чтобы оплатить сборы за посещение парка (100 руб с человека). По пути на север было несколько остановок в живописных местах с рассказами о мысах Ольхона, островах Малого Моря и прочих природных достопримечательностях. Среди прочего были показаны останки былой цивилизации — рыбзавод и совхоз. Ныне остров целиком и полностью живет туризмом: если в Тункинской долине постоянно встречались стада коров, то на севере острова встречались стада экскурсионных буханок (до 20 штук) и возникало ощущение, что где-то рядом находится завод по их производству.

Ключевой точкой автомобильной экскурсии было посещение мыса Хобой — самой северной части острова, откуда открывается захватывающий вид на Байкал. Менее известными, но не менее живописными оказались мыс Саган-Хушун (скала «Три Брата») и мыс Шунтэ-Левый. Ощущения сложно передать словами или фотографиями: путешественники всячески рекомендуют посещение этого места, и, если ехать на Ольхон, на север острова стоит заглянуть обязательно.

Прибыв около шести часов вечера с экскурсии к месту стоянки, путешественники решили выдвигаться в сторону Иркутска. 30 км стиральной доски привели в хвост длинной очереди на паром. Осознав, что в ближайший час переправиться вряд ли удастся, часть группы отправилась в сторону парома отужинать в кафе, попутно определив длину очереди — она составляла около 120 машин. Кафе, в котором были приготовлены вкуснейшие свежеслепленные позы, находилось прямо около переправы и давало возможность понаблюдать разборки за места в очереди (некоторые местные машины и туристические микроавтобусы отправляются без очереди, к ним же пытаются присоединиться особо наглые водители, не имеющие таких льгот). В любом путешествии главное — это позитивный настрой, поэтому разборки рассматривались как элемент шоу, а время ожидания тяготило не так сильно, как это обычно бывает в городских пробках: можно было выйти прогуляться по окрестным холмам, наслаждаясь своеобразной природой Ольхона, или же откинуться в кресле машины, спокойно наблюдая за постепенным наступлением темноты на Малом Море и снующими туда-сюда паромами.

После четырех часов ожидания удалось наконец переправиться на материк. Было уже темно, и попытки найти жилье около переправы, не съезжая с трассы, успехом не увенчались, поэтому решено было продолжить движение в сторону Иркутска. По пути встретилась всего одна светодиодная вывеска с надписью «Отель». Привыкнув к придорожному сервису на федеральных трассах, путешественники отправились узнать о наличии свободных номеров, но, по-видимому, «отель» был заведением немного другого формата: в этом убедили десять минут, потраченных на поиск входа, странные разговоры сотрудников «отеля» и надписи «VIP»/«Сауна». Наконец, прибыв в Иркутск около двух часов ночи, путешественники остановились в одном из хостелов, которых здесь великое множество — на любой вкус и кошелек. --AlexeyBaturin (обсуждение) 18:48, 30 июля 2018 (MSK)[ответить]